Бэллка считает, что любой математик может писать стихи. И любой еврей. Вообще - любой умный человек может написать умное стихотворение. Только будет ли это поэзией она не говорит. Бэллка вообще редко говорит готовые ответы.
Мы вообще, кажется, живем в эпоху умных стихотворений. И еще - личных стихотворений. И это логично: если умный человек соединит свой опыт с искренним чувством, то есть шанс, что в результате получится поэзия. Так вроде. Общий уровень людей, пишущих по 40-50 стихотворений в год сегодня существенно выше, чем, скажем, сто лет назад.
Помнишь, у Аверченко рассказ "Поэт"? Про "локОн"? Про то, как редактор повсюду находил листок с ярко выраженным желанием целовать чьи-то власы? Нынешняя - как это назвать? современная?.. популярная?.. - литература мне очень напоминает эту ситуацию, только без власов. Ну и техника у современников хромает в гораздо меньшей степени. Потому что прогресс. Мара говорит, что это хорошо. Потому что древние графоманы были страшны, а нынешние - уже воспитанны и никакого "локОна". А не знаю. Потому что мне скушно наблюдать повсюду опубликованные сердешные раны. Особенно одну и ту же рану. Первое вызывает неловкость. Поначалу. Мол, зачем так откровенно о больном? Больное надо отнести поглубже в нору и там лечить. А не демонстрировать на выставке достижений народного хозяйства. "Любовная рана открытая! Племенная!". А второе нагоняет зевоту. И при ближайшем рассмотрении первое от второго редко отличается.
Скушно, товарищ. Один и тот же глубоко интимный мотив намотался на уши и навяз в зубах. Вот тебе, развейся. И я развеюсь. К утру.Вот и кончилось лето – как тихо оно шелестело
На прощанье листвой. Потому и стою оробело
В голом сквере моем, на засыпанной снегом дорожке,
По колено в любви и тоске. Подожди хоть немножко,
Хоть немного, прошу. Я еще не успел оглядеться
И прижаться щекой. Потому и хватаюсь за сердце,
Что не видел цветов твоих синих, и желтых, и алых –
Не срывал их в бою комарином, в руках не держал их.
Думал все, что успею еще, добегу и успею.
На последней пустой электричке доеду, успею.
Оказалось, что я опоздал. Оказалось иначе.
Потому и за сердце держусь я. И видимо, плача:
«Все могло быть иначе, неделю назад оглянись я –
И цветы и, не знаю, такие зеленые, листья».
(с) Рыжий
только когда пиздец станет необратим
море переорёт кровяной набат
выпрямись и скажи слыш побратим
может тебе с ноги переебать
………………………………………………………..
может подскажешь как пройти насовсем
как не аукнуться эхом в пустых сердцах
как провалиться сквозь грешную эту землю
спрашивал маленький мальчик огромного пиздеца
…………………………………………………...........
я обделён способностью забывать
сколько ещё принять предстоит смертей
до того как остынет ад
счастье есть я его на хую вертел
(с) Шепель
ikramano
Выдержки из высказываний одного из российских адмиралов, Радзевского Геннадия Антоновича, командира 7 оперативной эскадры Северного флота.
